Лучший друг Конора Макгрегора из Нижнего Новгорода. Его невероятная история на «Матч ТВ»
Артем Лобов дерется на турнире UFC c бывшим соперником Хабиба Майклом Джонсоном, но, скорее всего, вы слышали его имя не поэтому. Лобов родился в Нижнем Новгороде, стал близким другом Конора Макгрегора, переехав в Ирландию, и оказался внутри войны команд Конора и Хабиба в 2017 и 2018-м. «Матч ТВ» вспоминает большое интервью Артема, которое объяснит, почему парень из России стал абсолютно своим в Ирландии.
«Закрывались в зале и рубились»
Артем попал в UFC через реалити-шоу TUF. Это телепроект, который когда-то из прицепного вагона стал локомотивом для самой популярной сегодня ММА-организации UFC и помог ей обрасти зрителями. TUF – это кастинг и реалити-шоу в одном, это 18 парней в одном доме, которые живут и тренируются в двух командах у двух топовых бойцов ММА. Победитель получает контракт с UFC.
Артем проиграл в финале, но свой контракт тоже получил. И это не самое удивительное в его истории. Куда интереснее было смотреть, как на парня с русской фамилией, который обматывает один кулак российским, а другой – ирландским флагом, периодически кидался человек в дорогущей одежде и кричал: «Красавец, мать твою, сделал это. Сложил его. Ай, молодчина». Это был тренер команды Артема, звезда UFC Конор Макгрегор. Было время, они делили и дом и клетку в зале, теперь делят только клетку:
– За Конора я не переживаю, — рассказывает Артем. — Он уникальный боец, который вырвет победу, что бы ни случилось. В бою с Мендесом (бой Макгрегора на UFC 189 – «Матч ТВ») у него были порваны связки колена, причем повторно. Он не мог толком бороться, но все равно забрал победу. А вот перед Алдо была отличная подготовка, обошлось без травм, поэтому я был уверен на сто процентов.
– В жизни Конор отличается от того, что мы видим на экране?
– Он такой и есть, просто общение с теми, кто его знает с самого начала, у него другое.
– Доставалось от него в спаррингах?
– От Конора очень много. Иногда мы приходили в зал по воскресеньям, когда он был закрыт, и проводили 10–15 раундов в маленьких перчатках без защиты, просто закрывались и рубились. Такое мочилово было. Первое время мне довольно сильно прилетало, но суть в том, что я приходил и приходил на каждую следующую тренировку.
До 2014-го примерно мы и жили в одном доме, потому что так было проще тренироваться, вместе ездили и оба готовились к своим боям.
– Во время TUF он сказал, что вы сломали ему лицевую кость.
– Это было до его прихода в UFC. Тогда мы не так умно тренировались. Приходили в воскресенье в зал и убивали друг друга. Дрались без шлемов и в маленьких перчатках. Я бил правый боковой, но он даже не моргнул. После тренировки посмотрели – лицо опухло. Решили проверить. Когда получили снимок, увидели трещину. Пришлось сделать небольшую операцию. Кость немного промялась внутрь, и ее подняли назад. Шесть-восемь недель ушло на восстановление.
– Удар, которым Конор поймал Алдо, — это экспромт или заготовка?
– Это его удар. Он наносил мне такой много лет назад. Есть видео, где он в одном из боев точно так же отправил в нокаут соперника за четыре секунды. Я в своем бою на TUF с Россом поймал соперника таким же ударом.
— Как человек с именем Артем попадает в ирландский ММА-зал и выступает с гражданством Ирландии?
— Мы жили в Нижнем Новгороде с семьей. Потом переехали в Буэнос-Айрес в 2000-м – решение родителей. Мне было 14 лет. Мама работала учительницей начальных классов, но потом занялась бизнесом. Ездила в Турцию, как и многие в 90-е. У нее было два ювелирных магазина. В 98 году случился кризис, и мы решили куда-то уехать. Сначала хотели в Канаду, но было трудно оформить документы. Прочитали объявление в газете, что можно уехать в Аргентину – там легко оформить рабочую визу.
Быстренько оформились и всей семьей — я, мама и отчим — уехали. В Аргентине тоже было не особо сладко, думали, хуже России уже ничего нет, но в Аргентине не было работы, да и языка мы не знали. Посмотрели в словаре, как будет «я искать работа», и ходили по городу, стучали в каждую дверь и говорили эти три слова. В конце концов отчим устроился механиком. Дальше пошло-поехало нормально.
— В 14 лет тяжело уехать из города, где родился?
— Был рад, смотрел на это как на приключение. Мы уезжали в ноябре, и я знал, что в Аргентине лето. Думал, здорово, что не будет школы – наступят каникулы. Потом уже скучал по друзьям, Новгороду и России. Звонил домой. В Новгороде у меня была жизнь обычного российского школьника – занимался на протяжении пяти лет бальными танцами, учился в школе, очень хотел заниматься единоборствами. Просил маму отдать меня, например, в бокс, но она говорила, что мне там нос сломают. Смешно, но сейчас (у Артема 29 профессиональных боев по ММА, — «Матч ТВ») я уже себе все ломал, кроме носа.
— Самое мощное хулиганство из детства?
— Мне было лет семь. Я возвращался с учебы, по дороге была музыкальная школа. Увидел, что там окно открыто. Не знаю зачем, но я взял полную горсть песка и кинул в окно. Это увидела учительница и погналась за мной – долго бежала, надо отдать ей должное, и уже начала догонять – кричала мужчине впереди, чтобы задержал меня. Я забежал в лужу: «Не подходите!». Но меня все-таки скрутили, отвели в школу и заставили подметать. В дневнике написали огромную афишу, позвонили в школу. От родителей потом досталось.
— Для танцора – смело.
— Танцами я тогда довольно серьезно занимался, постоянно выступал на конкурсах. За границу не ездили, но по России было. В Москве, помню, точно выступал. Получалось неплохо, особенно зажигательные – ча-ча-ча, самба.
— Сейчас сможете вспомнить?
— Наверное, смог бы, но танцевать не приходится.
«Все хотят быть Марадоной»
— Приходилось работать в Аргентине?
— Сам не работал, но когда искали работу, ходили всей семьей. Мы брали пару бутылок воды, выходили часов в восемь утра и возвращались часов в восемь вечера. Никогда столько не ходил. Я говорил немного по-английски – где-то пытался говорить, где-то на руках объясняли. Просто искали работу всей семьей.
— Где жили?
— Поселились в отеле, хотя от отеля там одно название – скорее общага. У нас была маленькая комната без окон. Ни телевизора, ничего – высокие потолки. Общая кухня человек на 20. Общий душ.
Было много русских и украинцев: в Аргентине легко получить рабочую визу.
— Как к русскому парню относились аргентинские школьники?
— Нормально. Никогда в моей жизни у меня не было проблем в школе. Всегда получалось найти общий язык со всеми, хотя и не говорил по-испански. Ходил в простую школу – книг не было ни у кого, кроме учительницы. Она читала нам на каждом уроке. Мы должны были записывать. Я писать под диктовку не мог. Однажды показал кому-то, что написал, там не было ни одного нормального слова – все смеялись. То есть я просто на слух, как понимал, так и записывал испанскую речь.
‑ Чем закончилось?
‑ Продолжил делать так же, старался и через месяц-два мог писать без ошибок. В аргентинской школе в целом уровень ниже, чем в российской. Учиться было проще, я быстро освоил испанский.
Часто играли в парке в футбол. В школе постоянно один футбол на физкультуре. Когда предложил сыграть в волейбол, меня все обсмеяли. Там свободное время не сильно отличалось от того, что было в России: занимался плаванием месяцев шесть. Часто ходили в компьютерные залы.
Аргентинцы очень хорошо играют в футбол. У них одна проблема: никто не хочет стоять на воротах – все хотят быть Марадоной. Еще помню, что к нам приехал парень из Украины, который профессионально играл. Он хотел тренироваться в Аргентине, но не знал языка, и я пошел с ним в «Расинг» как переводчик. Просто этот парень вообще не говорили по-испански. Мне пришлось объяснять, где он играл на Украине и что он хочет попробовать себя. После этого его взяли заниматься в юношескую команду. Но ему приходилось работать и в итоге завязать с футболом.
А именно на футболе на стадионе так ни разу и не был. Но там сумасшествие творится на матчах – ров и забор вокруг поля, чтобы фанаты не выбегали. Если «Бока Хуниорс» играет с «Ривер Плейт», город останавливается.
— За два года в Аргентине была связь с Россией? Общались, приезжали?
— Звонили только бабушке и друзьям. Тогда не было интернета – покупаешь телефонную карточку, десять долларов за 20 минут. При том, что мой отчим получал 150 долларов в неделю.
— Что еще запомнили?
— Запомнил, что очень вкусное мясо. Они делают что-то вроде барбекю – это называется асадо. Босс отчима на работе устраивал барбекю – мы ходили, пробовали, это очень вкусно. Еще нравится аргентинский напиток мате – сейчас его много где продают, но когда я приехал из России, не слышал о нем, а там пили регулярно. Вкусно.
— Дрались там?
— Бывали стычки, но сомневаюсь, что именно они послужили толчком к занятиям. Мне всегда нравились единоборства. Записи UFC у меня были еще в России на кассетах. По-моему, 5, 6, 7 и 8-й турниры. Тогда Тактаров победил Тэнка Эбботта в UFC 6. Я смотрел – и всегда хотелось попробовать.
— Родители быстро поняли, что надо переехать в другую страну?
— Все русскоговорящие вместе планировали, куда-то сорваться: в Америку, Канаду или Англию. У нас появилась идея с Ирландией. Там тогда был бум – «кельтский тигр» (экономический термин, называющий период роста экономики в Ирландии – «Матч ТВ»). В стране появилось много работы. Решили попробовать, первым полетел отчим, нашел работу и через пару месяцев сказал нам, что можно переезжать. Мы переехали в июне, а в августе мне исполнилось 16.
Ирландия очень понравилась, я быстро нашел работу – мыл посуду в ресторане. Мне платили шесть евро в час. Тогда думал, что я миллионер. Работал по выходным, в свободные дни от школы. Был доволен, что выучу английский. Свободно не говорил, но словарный запас был большим. Когда привык к акценту и начал понимать людей, то смог разговаривать.
— Мыть посуду за шесть евро в час – тяжело?
— Поначалу казалась, что тяжело. Помню, меня спросили, пойду ли я на перерыв. Пошел, а когда вернулся, увидел, что босс моет посуду вместо меня, потому что там накопилась целая гора. Подумал, что это неправильно, и следующие две-три недели вообще не брал перерывы, потому что не мог вымыть все. Через время наловчился и мыл тарелки так старательно, что можно было в них увидеть отражение. И вот когда смог все разгрести, чтобы не было ни одной тарелки к перерыву, пошел отдыхать.
— Не ощущали себя чужаком?
— Никогда. Главное – полностью окунуться в культуру, выучить язык, начать общаться с людьми. Тогда поймешь, что везде есть хорошие и плохие люди. Чем быстрее ты начнешь говорить с ними, поймешь их культуру и чувство юмора, тем меньше будешь чувствовать себя чужаком. Я с удовольствием шел на контакт с местными. Сейчас многие из моих друзей – ирландцы. Я учился в ирландской школе, в клубе ирландцы сейчас большинство.
— Главная национальная особенность?
— Очень веселые люди. Любят прикалываться, подколоть. Любят погулять. Говорят, что русские много пьют, но я так смотрю, ирландцы не отстают.
— Ирландские школьники отличаются от аргентинских?
— Там любят ирландский футбол или гэлик (гэльский футбол – «Матч ТВ») и хорлинг – игра на футбольном поле, но бегаешь с клюшками и маленьким мячиком. Многие играют в эти два вида спорта. У 17–18-летних увлечения – пойти в паб, к девчонкам, на дискотеку. Делали поддельные ID, чтобы пустили в бар.
На каком-то вебсайте можно заполнить анкету, заплатить 25 евро и тебе пришлют ID. По нему можно пройти туда, куда не пускают до 18.
— И найти приключений.
— Вообще, когда начал заниматься, у меня все стычки на улице прекратились, а до этого самое жесткое было лет в 19: мы вдвоем с другом дрались против толпы человек в пятнадцать. Нам навтыкали, конечно, но выбрались живыми, тогда уже этому надо было радоваться.
А как было – друг надел куртку, когда выходили из бара, а один парень из этих пятнадцати сказал, что этого его куртка и мой друг ее украл. Слово за слово, но нас как было двое, так двое и оставалось, а к тем ребятам люди все подходили и подходили.
Драка длилась недолго. Нас разняли, на ногах я устоял, просто нагнул голову вниз и отмахивался. Потом посмотрел в зеркало дома – на лице ничего не было. А утром проснулся весь в шишках, руки не поднимаются. Тогда понял, что мне надавали прилично.
Потом оказалось, что тот парень просто сдал свою куртку в гардероб, но забыл про это.
«Комментаторам платят около 200 евро»
— О чем спрашивают про Россию?
— Когда я еще учился в школе, и в Аргентине, и в Ирландии иностранцы говорили: «Водка… Ельцин… революция». Самые банальные стереотипы. Сейчас Путин гремит в новостях, поэтому разговоры чаще всего о нем.
— Когда мы видим, как Артем Лобов вколачивает в голову Теруто Ишихары один за другим боковые, мы же должны знать, что он это делает, имея диплом о высшем образовании?
— Я закончил бакалавриат в бизнесе и магистратуру в финансовом отделе. Английский хорошо выучил еще в школе и решил поступать.
В Ирландии все обучение бесплатное. Сейчас что-то меняется, но когда учился я, все было бесплатно. Главное – твои оценки в школе и как ты сдашь экзамены. От этого зависит, куда можешь поступить. Есть система под названием CEO – ты пишешь десять вузов, в которых хочешь учиться. Если после экзаменов ты набрал достаточное количество очков, то получаешь место там, куда больше всего хотел.
— Вы же сейчас гражданин Ирландии?
— Ну да, через адвокатов делаешь вид на жительство, получаешь рабочую визу. С ней нужно поработать три года, потом можно подать на гражданство. Раньше рассматривали за два года, сейчас за шесть месяцев. Мы получили гражданства и стали ирландцами.
— Российский паспорт?
— В России я только успел его сделать, и мы уехали, когда мне 14 исполнилось. Был случай я здесь делал русский загранпаспорт, чтобы съездить домой. Сначала сказали, что поставить визу в ирландский паспорт нельзя, потому что я российский гражданин. Я должен ехать по русскому загранпаспорту. Когда пошел делать, оказалось, что у меня старый русский паспорт просрочен. Подавали на подтверждение российского гражданства – заняло шесть месяцев. Когда дал им внутренний паспорт, меня спросили, кому делаю документы – себе или мальчику на фотографии. Ну представляете, мне сейчас почти 30, а в фото на паспорте – 14.
— А где-то посередине между этими цифрами вы начали заниматься единоборствами. Поздно же?
— В университете учился, 21 год мне был. Увидел объявление – кровавая фотография в стилистике «бои без правил». Надпись «Хочешь научиться самообороне?». Я решил попробовать, это оказалась секция джиу-джитсу. Пошел, занимался два раза в неделю, и в этом же клубе была секция бокса, тоже стал ходить. Позанимался пару месяцев, сказал, что хочу драться. Думал, что уже готов. Постоянно говорил тренеру: «Хочу бой, хочу бой». У меня как-то неплохо получалось, хотя и доставалось нормально, но я видел, что быстро догоняю парней, которые уже давно ходят. Это был первый раз, когда я надел перчатки. В семь лет меня папа пару раз приводил на каратэ просто посмотреть, но серьезных занятий никогда не было.
— Помните первый нокдаун?
— У меня ни разу не было нокдауна после попадания в голову. Попадали в печень, сбивали дыхалку – такого было много, но именно нокдаунов от удара по голове ни разу.
— Что говорили в семье, когда вы начали тренироваться?
— Очень долго никто ничего не знал, просто тренировался сам по себе. Когда захотел провести бои, родители узнали и начали отговаривать. А потом Конор попал в UFC, и мама увидела это по ТВ, увидела меня, начала относиться к этому более серьезно и поняла, что этом виде спорта можно сделать карьеру.
— Совмещать тренировки с работой приходилось?
— Когда учился в университете, подрабатывал в баре. Свободного времени было мало. После университета работал в банке. Bank of America – у них офис в Лондоне. В течение дня они торгуют на бирже, а мы занимались оформлением сделок. Чтобы все деньги, которые приходят, пришли, и все было правильно просчитано и оформлено документально.
Вставал в шесть-семь утра, тренировался и шел на работу. После работы снова тренировался, домой и спать. По выходным работал комментатором на канале «Сетанта Спорт». Каждую субботу часов до четырех-пяти утра. Все воскресенье спал, а с понедельника все повторялось. Свободного времени не было.
— Как попали в комментаторы?
— Они сами на меня вышли. «Сетанта» — это ирландский канал, но у них есть русскоязычное вещание в Казахстане, Литве и Белоруссии. Они искали в Ирландии русскоговорящего комментатора, который бы понимал в ММА. Таких немного. Я самый известный – профессиональный боец, тренируюсь с Конором.
— Волновались перед первым эфиром?
— Перед эфиром нет, но во время него начал, потому что понял, что не знаю многих русских слов из ММА. Я хотел сказать «тейкдаун», но не знал, как это по-русски. Ушло время, чтобы разобраться. Стал слушать русских комментаторов на youtube. Набрал словарный запас, стало легче.
Хотя иногда говорил-говорил, а потом понимал, что последние несколько слов или фраз сказал на английском. Это потому что не знал слов, и говорил первое, что пришло в голову. Потом вспоминал, что комментирую все-таки на русском.
— Если говорить о доходах, что могло приносить больше?
— Больше всего дохода мне приносила работа в банке. Комментатором мне платили 200 евро за каждый репортаж. Опыта у меня было немного, а бои я смотрел в любом случае, поэтому согласился. Сейчас я бы попросил нормальную сумму. У меня лучше профайл, я был на Ultimate Fighter, с Конором засветился, и опыта стало больше.
Но сейчас слишком мало свободного времени. Был занят своей карьерой, разъездами с Конором – у него было мировое турне. Потом жили в Лас-Вегасе шесть месяцев.
— Не было мысли перейти в бокс?
— Был в одном шаге от боксерской лицензии, но бокс настолько коррумпированный спорт. Мне никогда не нравилось набивать рекорд и драться с мешками, а в боксе без этого никуда. Ты должен провести десять боев непонятно с кем: не получаешь деньги и платишь сопернику, чтобы его побить. Когда я понял, что к чему, стало ясно, что это не для меня. Мне нравятся единоборства за бойцовский дух, а не за избиение мешков.
— Предлагали поучаствовать в подпольных боях?
— Предложений не было, но хотели организовать турнир без весовых категорий и туда шли в основном тяжеловесы, мне было бы интересно с таким соперником подраться. Правда, турнир не состоялся в итоге. Еще запомнил вечер боев в формате гран-при на восемь человек. Нужно было провести три боя за вечер. В финале встретился с Андре Виннером, который раньше выступал в UFC, проиграл ему, было обидно, потому что победителю давали 15 тысяч фунтов стерлингов.
У меня до UFC самые большие призовые были две тысячи евро за турнир, и это меньше, чем зарплата в банке. Снимать квартиру в Дублине например стоит 1200 евро, так что получается ты должен самый большой гонорар зарабатывать каждый месяц.
— Есть ли вещи, которые не нравятся в Дублине?
— Могу пожаловаться только на погоду. Мало солнца, очень часто идет дождь, все хмуро. Остальным доволен.
— Как выглядят тренировки в лучшем зале по ММА в Ирландии?
— Тренируемся два раза в день с понедельника по пятницу, один раз в субботу. В воскресенье отдых. У нас три раза в неделю тренировка с Джоном Каваной – именно для ММА. Отрабатываем технику, есть спарринги. Помимо этого есть вольная борьба, джиу-джитсу, ударная техника. Сами выбираем, что делать. Главное – ты должен посетить вот эти три тренировки с Джоном. В остальном – сам решаешь, что делать. Иногда у меня два занятия по вольной борьбе, два по боксу, иногда вся неделя – джиу-джитсу. В зависимости от того, к кому готовишься.
С железом не работаю вообще, силы и так хватает. У нас есть подготовка на выносливость. Есть клуб «Ирландский институт силы» — ходим туда.
— Кто самый известный спортсмен в Ирландии?
— Здесь любят регби, очень популярны футболисты: Рой Кин, Робби Кин на слуху, но честно – самая большая звезда сейчас – это Конор Макгрегор.
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
