«Не льстит, что меня называют королем хоккейного бизнеса в России, потому что это правда». Интервью Шуми Бабаева
Шуми Бабаев — о том, как стал заниматься агентским бизнесом, каково это быть главным хоккейным агентом России и почему он не боится открыто выражать свои мысли в прессе.
Клиенты Шуми Бабаева играют практически в каждом клубе Континентальной хоккейной лиги (КХЛ). Он представляет интересы звездного нападающего СКА Евгения Кузнецова, форварда петербургского клуба Сергея Толчинского, лидера «Авангарда» Владимира Ткачева, хоккеиста «Локомотива» Максима Шалунова и многих других игроков. Помимо этого, он является лицензированным агентом Национальной хоккейной лиги (НХЛ), что позволяет ему вести дела российских игроков за океаном.
Бабаев не боится открыто высказываться в прессе, каждый день в ленте новостей можно увидеть его комментарии на самые разные, порой очень острые хоккейные темы.
Но в то же время мало кто знает, как Шуми стал топовым агентом. «Матч ТВ» поговорил с Бабаевым и выяснил:
- как он попал в агентский бизнес;
- о его отношении к изменениям лимита на легионеров и потолку зарплат в КХЛ;
- как проходит лицензирование в НХЛ;
- льстит ли ему, что его называют королем хоккейного бизнеса в России;
- почему Бабаев не боится резко высказываться в прессе.
«В начале 90-х у нас на рынке не было агентов. Были скауты, которые работали на американские агентства и увозили ребят из России»
— У вас высшее экономическое и юридическое образование. Как вы попали в агентский бизнес?
— В хоккее я давно, где-то с 1992-93 года. Несмотря на то, что играл в футбол, все равно дружил в основном с хоккеистами и с того времени помогал им, решал их вопросы, был в курсе того, что происходило в лиге.
Когда уехал жить в Америку на пару лет, уже там увидел, что такое работа агента. То есть все то, чем я занимался, что мне нравилось, оказывается, имеет название, и на этом можно зарабатывать деньги. Учитывая, что образование позволяло мне все это воплотить в реальность. Я приехал в Россию и подписал двух первых своих игроков — Евгения Давыдова и Павла Костичкина в «Ак Барс». С Женей мы дружили еще со времен ЦСКА, где-то с 1989 года. С Пашей тоже уже общались, поэтому им нужна была помощь с трудоустройством. Я поехал просто договариваться об условиях и все. Спокойно влился в российский хоккей и продолжал свою деятельность. На тот момент у нас на рынке не было агентов, были скауты, которые работали на американские агентства, компании и увозили ребят из России.
— В футболе не пробовали себя как агент?
— Нет, не пытался. Сейчас с Алешей Пилко, моим партнером, мы создали компанию за границей, которая занимается трудоустройством иностранных футболистов именно за пределами России.
— В Россию пока переходов не было?
— Каких-то игроков привозим, но пока по минимуму.
— Какой хоккей был в начале 1990-х после распада СССР?
— Я болел за ЦСКА всю жизнь, не пропускал матчи ни в футболе, ни в хоккее. Смотрел полностью все их игры, начиная с 1982-83 годов.
Так получилось, что у нас подруга семьи, Алла, работала администратором малой арены. А друг нашей семьи, Евгений Петрович, был директором малой спортивной арены. То есть у меня был открыт вход, я посещал все мероприятия, все, что происходило на малой спортивной арене, во дворце спорта, в «Лужниках».
Хоккей тогда был немножко другой, но интересным, умным, супертехничным. Хоккеисты того времени обладали многими качествами, которых не хватает нынешнему поколению. Катание было намного лучше, чем сейчас у большинства игроков. Понимание игры, так называемый hockey sense, было на одном из самых высоких уровней, учитывая, что ЦСКА собирал тогда топовых игроков.
Бориса Петровича Михайлова я тоже знаю давно. Он выгонял меня с ребятами, когда мы приходили фотографировался на старой арене. Бориса Моисеевича Шагаса тоже помню. Меня все с того времени еще помнят и знают. В хоккее я не случайно, один из моих родственников был прославленным в прошлом хоккеистом и очень известным игроком, капитаном сборной. Поэтому хоккей для меня не посторонний вид спорта.
— Начало 90-х и нулевые — не самые легкие времена как для спорта, так и для всей России. Сталкивались с криминалом?
— Думаю, с криминалом сталкивались все в то время. Не было людей, которые мимо этого ходили, потому что тот был во многих структурах власти. Но криминал криминалу рознь. Есть криминал, скажем так, уличный, а есть люди в криминале, которые занимались бизнесом Даже сейчас не знаешь, у человека криминальное прошлое или нет — он нормально выглядит, хорошо разговаривает, образованный. Конечно, все проходило через нас и мы все это видели в то время. Не сказал бы, что криминал оказывал негативное влияние на мою жизнь, но это часть ее.
— Не было такого, что, например, приводили игрока в клуб, а кто-то не хотел этого игрока видеть, и в ваш адрес поступали угрозы?
— У меня такого никогда не было.
— Большое влияние на тот момент оказывали агенты на клубы?
— Не сказал бы, хоть и клубам разрешено было платить агентские. Я никогда не брал деньги у клубов и боролся с тем, чтобы их не платили другим. Многие были недовольны этим, потому что я отбираю у них часть пирога, кусок хлеба.
Но вообще считаю, что это несправедливо, когда агент получает деньги и с клуба, и с игрока. К сожалению, в футболе это присутствует. В какой-то момент это все отменили, и теперь официально агент может получать деньги только с игрока.
— А чем же тогда хоккейные агенты сейчас зарабатывают? В футболе агенты зарабатывают от процента перехода своего клиента.
— Да, поэтому агенты в хоккее зарабатывают в 10 раз меньше, чем в футболе.
— А как вы на тот момент зарабатывали?
— Так же с игроков получал средства, вел одного-двух клиентов. У меня параллельно были дела, какой-то бизнес. Не бывает такого, что деньги сразу приходят. Надо лет пять поработать за минимальные суммы, чтобы потом заслужить имя и авторитет.
— Как вы в итоге набрали столь огромную клиентскую базу?
— Люди видят, как я работаю, приходят сами. В 2009 году у меня появился помощник, который взял на себя подбор игроков — это Женя Сухорослов. Как агент я всегда работаю один.
— То есть в начале пути вам никто не помогал?
— Нет, у меня не было компаний, в которых по три-четыре агента.
— Когда несколько агентов работает в одной компании, например, как в агентстве Юрия Николаева, это хорошо или плохо?
— Наверное, хорошо. Юрий Николаев сам сначала работал на Сергея Исакова, а после ушел от него и забрал половину игроков. Исаков тоже был одним из первых на агентском рынке, работал одно время на американские компании. В хоккейном бизнесе от Сергея ушли Николаев, Романов, Черемин, Приходько, Чистяков. Ну вот ему нравится плодить агентов, мне же — нет.
— Часто ли ли вы ругались с руководителями клубов? Между вами были какие-то недопонимания?
— С руководителями клубов есть много историй. С тем же Рашидом Хабибулиным, который, к счастью, уже не работает в хоккее, было много разных ситуаций. Мы и ругались, и мирились, и делали что-то для хоккея.
Есть клубы, чей стиль работы я не принимаю. Знаю, что многие клубы не воспринимали тот факт, что я не брал деньги даже тогда, когда это было разрешено. Многие клубы из-за этого не сотрудничали со мной.
— Много таких было?
— Конечно. Генеральные менеджеры тогда зарабатывали мало, а им же хотелось хорошо жить . И это был один из тех моментов, когда агенты находили возможность сотрудничать с ними.
Я не против, чтобы люди зарабатывали, но почему тогда высказывался против этого? Потому что оказывался в плохом положении, тогда как все — в привилегированном. Они сотрудничали с генменеджерами, я — нет. Никогда не хотел этого делать, чтобы оставить за собой возможность что-то сказать руководителям прямо в глаза или через прессу. Все игроки знали, что клубы мне предлагали деньги, но я всегда говорил ребятам, что к твоему контракту прибавляется такая-то сумма. А руководителям на предложение денег отвечал: «Отдайте их игроку». Ребята знали об этом и верили мне.
Я знал, что сделаю то, что никто другой делать не будет. Но все равно деньги остаются тем фактором, который заманивает и портит людей. Сегодня ты ведешь себя так, завтра уже не можешь ни слова сказать руководителю клуба. Я до сих пор не отказал ни одному журналисту ни в одном интервью и в любой тяжелой ситуации готов высказываться. Если бы я был замешан во всех этих моментах, то сейчас, наверное, молчал бы.
— А если говорить про нынешние времена, много ли осталось клубов, отказывающихся с вами работать?
— Да, но они не хотят уже по другой причине. Когда решался вопрос по Матвею Заседе, я разговаривал с Олегом Усачевым (председатель наблюдательного совета «Спартака» — прим. «Матч ТВ»), и он отмечал: «Я всем руководителям клубов говорю, что Шуми — топовый агент, который знает свою работу. Но вы должны быть готовы с ним работать, он всегда будет биться за своих игроков». Он абсолютно прав. Если вы хотите работать правильно, честно, на благо клуба, игроков, то вступая со мной в диалог, вы должны понимать, что я стою на стороне игрока и всегда там останусь. Да, я помогаю клубам, иду где-то навстречу, но делаю это не в ущерб своим игрокам. Это моя политика. Она не меняется и не поменяется никогда.
«Весь наш хоккей держится на Владимире Владимировиче Путине уже много-много лет. Именно он дал толчок старту КХЛ»
— Вы пережили Межнациональную хоккейную лигу, чемпионат России, Суперлигу, КХЛ под эгидой ФХР. Сейчас КХЛ — независимая лига. Наш хоккей движется вверх или все-таки стоит на месте?
— Я прошел все эти этапы, был хорошо знаком со всеми руководителями Суперлиги. До определенного момента наш хоккей двигался вверх. Большой шаг в его развитие сделал Александр Иванович Медведев. Роман Ротенберг, когда пришел в хоккей, дал большой толчок не только в плане медийности, но и относительно маркетинга. Аркадий Романович Ротенберг тоже поспособствовал развитию.
Но в определенный момент у нас все скатилось не в ту сторону, уровень хоккея начал падать. Решения, которые принимаются в КХЛ, не всегда идут на пользу развитию этого вида спорта в России. Сейчас мы сделали небольшой шаг назад. Посмотрим, какие решения будут приняты далее. Очень большая надежда на Алексея Морозова. Он человек известный в хоккее, но просто все время на наших руководителей оказывается какое-то влияние. Куда голова руководителя повернет, туда мы и должны двигаться. Но этот поворот, к сожалению, зависит от того, что люди вокруг нашепчут. Шептунов очень много.
— Как бороться с этими шептунами?
— С ними невозможно бороться, потому что у нас не хватает профессионалов. Те самые руководители, большие люди не хотят слышать параллельные мнения, которые будут отличаться от общей массы. И именно поэтому движение вперед будет тяжелым.
— Что нужно сделать, чтобы уровень опять начал повышаться?
— Это очень тяжелый разговор. Там очень много аспектов, одно цепляется за другое. Мы начали движение, сделали лимит в три легионера, потом обратно вернулись к пяти. Завтра может быть снова три или уже семь. Никто не понимает, почему мы делаем именно так, а не иначе. В итоге мы закрываем много мест для российских игроков.
Мы потеряли клубы, которые должны быть в КХЛ. У нас «Лада» еле дышит, но она должна быть в лиге. Потеряли новокузнецкий «Металлург», не можем завести «Югру», у которой просто шикарная школа, выпускающая хороших игроков. Мы хотим провести драфт, но к нему никто не готов. Вспыхивают какие-то мысли, но они ничем не подкреплены.
Очень много чего надо сделать и одним словом не ответишь на этот вопрос. Это очень трудоемкий и долгий процесс. Но самое главное, что у нас, к моей большой радости, есть президент Владимир Владимирович (Путин), который любит хоккей. Весь наш хоккей держится на нем уже много-много лет. Именно он дал толчок старту КХЛ, очень много ребят шло с улицы тогда, были забиты все стадионы. Но почему они забиты? Потому что у нас есть КХЛ, хоккеисты понимают, что им необязательно уезжать в НХЛ, чтобы зарабатывать деньги. Они остаются здесь, делают все ради этого, занимаются учебой, живут в коллективе. У нас работу получают тренеры, хоккеисты, которые завершают карьеру. Родители приобщены к этому виду спорта. Да, у них всегда двойное влияние, понятно, но пока у нас в любом случае хорошее будущее.
Если упадет уровень КХЛ, упадут зарплаты, то молодые ребята пойдут в другие места — в бизнес, другие структуры или еще куда-либо. Мы потеряем очень много молодежи, поэтому мы должны стремиться к лучшему. Нельзя бояться платить хорошие деньги спортсменам, актерам, артистам, певцам, да неважно кому, потому что это эксклюзивные специальности. В хоккее их всего 600-700 человек, а из них получают хорошую зарплату всего-то 300. Вот ради этих 300 человек поднимается паника с этими ненужными потолками зарплат или еще чем-либо, что тормозит развитие хоккея.
— В России был профсоюз хоккеистов КХЛ, но как сказал в 2022 году ваш коллега по цеху Сергей Паремузов, профсоюз себя полностью дискредитировал. Ваше мнение относительно данного органа?
— У нас должен быть профсоюз игроков и тренеров. В прошлом известный хоккеист и уважаемый человек Андрей Коваленко создал его, но в итоге всех обманул. Ребята остались без денег и поддержи. До сих пор люди не могут получить свои деньги, а он все дает интервью и рассказывает, как нам жить дальше.
Профсоюз нам нужен, без него ничего двигаться вперед не будет. Но этим органом должен руководить человек, к которому будут прислушиваться. Им не должен руководить какой-то хоккеист или непонятный человек. Профсоюз должен быть сильной структурой. Если, допустим, Игорь Иванович Сечин стал бы руководителем, или Аркадий Романович (Ротенберг), или Роман Борисович Ротенберг, тогда, наверное, данный институт был бы у нас сильным. А пока у нас нет такого человека, который мог бы разговаривать на одном языке с руководителями клубов, губернаторами и всеми остальными, профсоюз не сильно поможет. Поэтому его функции исполняют хоккейные агенты.
«Я за потолок зарплат, но при определенных раскладах. Считаю, что сейчас он должен быть в районе 1,3 миллиарда»
— С созданием КХЛ был введен потолок зарплат в 620 миллионов рублей. При этом в счет не шли игроки, которые перебрались в КХЛ, имея либо действующий контракт с командой НХЛ, либо документально заверенное контрактное предложение из той лиги.
— Так должно быть и сейчас. Приехал Евгений Кузнецов — почему он должен учитываться в потолке зарплат? Конечно, он должен быть вне его. Вы заплатите хоть сколько-нибудь, чтобы такие игроки, как Овечкин, Кузнецов, Орлов, Ничушкин, Кучеров вернулись сюда. И они не должны входить в потолок зарплат. Считаю, что зарплаты хоккеистов, отыгравших много лет в КХЛ, тоже не должны учитываться в потолке.
Просто речь идет о том, не будут ли клубы злоупотреблять, не будет ли часть денег переписываться в контракты. Но это уже все зависит от порядочности и честности руководителей клубов. В любом случае, с этим надо что-то делать, потому что так мы не привлечем никого в КХЛ.
Я за потолок зарплат, но при определенных раскладах. Считаю, что в данной ситуации он должен быть в районе 1,3 миллиарда, но при этом должны быть какие-то оговорки относительно хоккеистов, которые не будут под ним учтены. Можно же сделать, чтобы у кого-то 10% зарплаты входило в потолок. Со временем его нужно пересматривать, ведь меняется курс валюты. В лигу нужно привозить топовых легионеров, а не иностранцев за 200 тысяч долларов. Наши ребята будут играть лучше и за 5-10 миллионов.
Есть много моментов, которые надо менять. Было принято правило, что три игрока не могут переходить из одного клуба в другой. Что это за бред? Я могу за год поменять три команды. Почему вы мне это запрещаете? Я захотел — пошел в СКА, после перешел в «Динамо» и снова вернулся в СКА. Почему мне запрещают так сделать? Что за бред такой придумали?
Нам нужно постоянно находиться в тонусе, быть гибче. Нельзя просто так говорить: «Вот мы такие крутые». Это не так. Завтра откроют какую-то лигу, где не будет этого потолка — и игроки ломанутся туда. Нам нужно удерживать ребят здесь. Тот же отъезд большинства игроков в АХЛ, а не в НХЛ, вредит не только им самим, но и нашему хоккею. Для сдерживания нужно изменить многие моменты. А то получается, что многие игроки до 28 лет не могут поменять команду, другие, которым нет 25, ни одной игры в КХЛ не сыграли,. Ребята до 23 лет тоже в КХЛ не играют, но при этом их держат в команде.
— Общались с руководством КХЛ по поводу тех проблем, которые сказываются на вашей работе и ваших клиентах?
— Я всегда пытаюсь с кем-то разговаривать, озвучивать те или иные проблемы. Кто-то со мной встречается, кто-то, наоборот, не хочет. Но поймите, эти проблемы возникают постоянно. Нужен координационный совет, в который войдет руководитель КХЛ, его заместитель, кто-то из руководителей клубов, кто-то из руководства высшего уровня, люди, которые принимают определенные решения, но при этом остаются в тени, кто-то из агентов. Это должен быть небольшой по составу совет - пять-шесть человек.
Все эти комиссии, которые создаются, ничего не решают. Там некоторые агенты только и говорят, что «я» да «я», и ничего не делают. Они не умеют разговаривать, не умеют подать информацию в правильном ключе. Даже когда принималось решение о возврате к лимиту в пять легионеров, я говорил, что не надо этого делать, оставьте как есть, но дайте возможность тем иностранцам, которые сыграли пять сезонов в КХЛ, перестать быть легионерами — это будет честно, потому что они отдали нашей лиге много времени. Даже в трудные времена они не уехали, почему бы не дать им такой статус?
По итогу сейчас у нас лимит в пять легионеров и в лигу приезжает куча игроков, которые вообще не нужны КХЛ. И это проблема. Молодые хоккеисты смеются над этими легионерами. Многие отказываются слышать то, что я говорю, потому что мое мнение многим вредит. Клубам выгодно взять «левого» легионера, чем нормального русского. Это очень тяжелая тема. И именно поэтому я и воюю.
— Летняя ситуация с Мальцевым, Цыплаковым и другими игроками «Спартака», когда им предложили двусторонние контракты — это попытка удержать их в системе клуба?
— Мы же понимаем, что «Спартаком» руководит известный, влиятельный человек. Я разговаривал на эту тему с Олегом Усачевым и он прав: «Спартак» все делает по регламенту. Но почему-то в КХЛ подумали только про правило трех игроков.
И Усачев прав, говоря про то, что им разрешают предлагать такие контракты, они ничего не нарушают. «Спартак» — это частный клуб, который бережет свои деньги. В ситуации с этими двусторонними квалификационными контрактами виновата КХЛ, а не «Спартак». Клуб, как и я, находит лазейки в регламенте. Это наша работа — как руководителя клуба Усачева, так и меня, как агента — найти эти дырки.
Когда решался вопрос с Заседой, мы встретились с Олегом, поговорили, нашли точки соприкосновения и решили проблему Матвея с помощью «Авангарда», Забуги и других людей. Но дело в том, что нельзя оставлять такие дырки в регламенте. Конечно, трудно говорить об этике, когда речь идет про частный клуб. Можно сказать: «Вы ее нарушаете!» Но в ответ услышите: «Да нет, мы просто бьемся за свои деньги». И в этом они будут правы.
В «Спартаке» работает Роман Беляев — супернепорядочный человек, который держится за свое место и не доносит до руководителя всю правду. И в разных клубах есть такие люди. Некоторые руководители становятся заложниками ситуации — они вроде понимают все, но в то же время им доносят все по-другому. Получается так, что данным товарищам нарушить свое слово — как плюнуть. А руководители от этого страдают и после начинаются конфликты, ведь у нас все решается понятийно. Мне звонят, говорят, что будет так и так. Я говорю: «Хорошо, даю свое слово, и я его не двигаю». Тот же Усачев скажет мне: «Шуми, я тебе сказал, что так будет, значит, будет». После этого у меня нет никаких оснований ему не доверять. Но когда у нас есть прокладки в виде Беляева, происходят такие столкновения, как в случае с Заседой.
— Самое громкое ваше дело в 2024 году — это как раз с Матвеем?
— Конечно.
— Можно ли сказать, что именно из-за Беляева история так затянулась?
— Это все из-за него, потому что у нас были договоренности. Я забрал Матвея из Хабаровска в «Спартак» бесплатно. Если бы Заседа не подошел «красно-белым», он должен был бы точно так же уйти бесплатно в другой клуб. Но Беляев своему руководителю преподнес все в другом виде, и поэтому те договоренности, которые у меня с ним были, похерил. Ведь ему главное остаться на своем месте. Из-за таких негодяев, которые портят отношения между руководителями клубов и агентами, возникают все проблемы.
«Есть люди, которые приходят на агентский рынок за деньгами. В России три-четыре топовых агента»
— Какие у вас взаимоотношения с другими агентами?
— Есть агенты, которые приходят на рынок за деньгами. Я вижу, как они бегают, рассказывают что-то, обманывают, забирают игроков и после им никак не помогают. А после начинают обижаться, что у них кто-то другой увел игрока, ведет себя некорректно по отношению к ним. У нас в России три-четыре топовых агента.
— Можете назвать их?
— Не хочу этого делать, но их немного. Все дело в том, что между нами есть рабочие отношения, но дружбы нет и ее не может быть. Да, к кому-то я отношусь уважительно, кого-то вообще не воспринимаю, потому что работа агента не в том, чтобы сделать контракт для игрока, а после забыть про него или, когда ему тяжело, сказать, что ты ему больше не интересен, потому что у тебя поток игроков. Работа агента — это решение всех проблем своих клиентов 24/7. Многие агенты обманом, обещаниями портят себе карьеру. Я тоже где-то ошибался, но всегда признаю свои ошибки, не боюсь это делать открыто в медиа.
— За всю вашу агентскую карьеру были ли случаи, когда к вам приходил игрок и говорил: «Шуми, с нынешним агентом не получается решить проблему, вы не могли бы мне помочь?»
— Таких ситуаций много и случаются они каждый день.
— Что вы им отвечаете?
— Понимаете, у меня такой характер, что работа агентом уже не просто работа. Я с этими людьми провожу время, летом три месяца в хоккей играю. Мне 53 года, а я каждый день летом вместо отдыха провожу время с игроками, чтобы они готовились к сезону. И речь идет не только про моих игроков, но и про ребят других агентств.
Но я не могу просто взять игрока, который думает только о себе. Я расстаюсь со многими ребятами, которые не понимают своего места в жизни. Не понимают, что если ты игрок третьего-четвертого звена — это уже неплохо. Необязательно быть игроком первого-второго звена, чтобы зарабатывать большие деньги, ты можешь это делать, будучи игроком нижних звеньев. Когда ко мне подходит игрок и говорит: «Ты меня считаешь игроком третьего звена, но я игрок первого, второго», как я могу с ним сотрудничать? Если он мне не доверяет, мы находимся с ним на разных планетах. Кто уходит от меня, заканчивает с хоккеем, потому что в этом виде спорта нужно знать свое место, как и в жизни. Надо двигаться шаг за шагом, ведь всему свое время.
Мы с вами говорили про людей. Ренат Мамашев работал со мной как агент. Я платил ему зарплату, чтобы он отслеживал игроков в Америке, помогал им, решал проблемы. Параллельно с этим он уговаривал игроков работать с ним за моей спиной, рассказывал, какой он офигенный агент. Но у него нет опыта, ничего нет. Я сейчас смотрю, как он работает — и это смешно. Он человек, который ничего не понимает, ведет себя непорядочно и все равно скоро закончит, как и все игроки, которые с ним работают. У него просто нет стратегии, в бизнес зашел некрасиво и неправильно.
Таких, как он, как Рич Винтер, с которым я сотрудничал в Америке как консультант, ничего, кроме денег, не интересует. У нас шел разговор за Якова Тренина, и Винтер, как и Мамашев, говорил: «Да пофиг, возьми двусторонний контракт, пойди навстречу клубу». А зачем я должен идти навстречу клубу? Я пробил ему односторонний — и это уже шаг в будущее. А если бы я его послушал, Яков был бы на двухстороннем. Но Тренин все равно поступил непорядочно, пошел на их уговоры, хотя ему и Ричу я платил деньги. Яков сейчас работает с ними и до сих пор не расплатился со мной. Сейчас у меня с ним будет арбитраж, я подам в суд, потому что человек поступил некрасиво. Когда человек меняет агента и тому причина, что он плохо работает — вопросов нет. Но я позвонил Якову и сказал: «Я тебе сделал контракт в «Миннесоту» на 10 миллионов на три года. Если ты хочешь больше, сделаем больше, но это твой контракт». Через неделю Тренин за моей спиной заключает контракт на четыре года с прибавкой денег. То есть все то же самое, что и я ему сделал. Это некрасиво. То, что я с ним общался каждый день, знал обо всех нюансах, как он играл, двигал его, пытался психологически ему помогать — где это все, где сейчас Тренин? Три очка за 29 матчей.
Люди не осознают, что они делают. Все эти ошибки приводят к падению, потому что тут есть фарт и многое другое. Иногда нельзя масть менять, но они этого не понимают.
У меня была ситуация с игроком Шашковым, где мы просто намертво встали. Виктор Меркулов (генеральный менеджер «Сибири») мне сказал, что дешевле 25 миллионов его не продаст. По итогу Никита ушел к другим агентам. Мне он говорил: «Хочу играть больше, чем за 20 миллионов». И перешел в «Автомобилист» на четыре миллиона за первый сезон, семь миллионов за второй год — и это все на двустороннем контракте. При этом «Сибирь» продала его за 15 миллионов. То есть изначально меня обманул Меркулов, продав его дешевле, и Шашков, который говорил мне одно, а после подвинулся и обесценил себя. Это же смех!
— Если хоккеист ушел от вас, допустим, со скандалом, но через какое-то время он позвонит вам и скажет: «Шуми, я был не прав, можно ли вернуться к вам?» Как вы будете действовать в этой ситуации?
— От меня со скандалом мало кто уходит. Один раз такое было с Мишей Григорьевым. Со мной он зарабатывал 45-60 миллионов — эта зарплата, которой он не соответствовал, но все равно получал. Я делал ему хорошие контракты. Однажды Миша мне заявил: «Давай будем работать так — кто из агентов мне больше предложит денег, с тем я и буду работать». Я ему ответил, что в аукционе не участвую, хоть и вел его с 17 лет. Поэтому мы и разошлись, но в итоге ничем хорошим это не закончилось.
Тут дело не в скандалах. Если игроку после ухода от меня станет лучше, я буду только рад. Если я чем-то не могу помочь, пусть помогут другие, чтобы его карьера продолжалась. Но все должно быть правильно и честно.
Возвращаясь к вопросу. У меня обратной дороги нет. Была конфликтная ситуация с Виктором Александровым, сейчас он работает тренером. Это была внутренняя тема, тогда он был молодым, горячим, неправильно что-то воспринимал и из-за этого сложился конфликт. Но мы до этого дружили много лет, а не так, что я был его просто агентом. У нас был общий круг общения и многие ребята сказали, что с ним что-то случилось. Я не мог поступить иначе, потому что меня жизнь все равно свела бы с ним, я общался с его мамой, были совсем другие связи. Я не мог отказать ему и понимал, что этот человек для меня не посторонний в жизни.
Если же речь идет про других людей, которые ошиблись и сделали это, когда я им говорил: «Попробуй, если я ничего не могу сделать», а после возвращались — это нормально, потому что я его сам отпустил. Но в ситуации, где игрок был не прав и захотел вернуться — у меня с ним будет очень тяжелый разговор.
— Раньше вы работали с вратарем «Авангарда» Никитой Серебряковым. Почему вы разошлись с ним?
— Это как раз один из игроков, который был недоволен моей работой и ушел к Сергею Исакову. Предъявил мне за то, что я должен был договариваться с тренерами вратарей «Торпедо», чтобы он там играл. Но в моем понимании игрок должен сам пробиваться. При всем этом я забрал его из «Торпедо» в «Адмирал», он переподписал контракт на хороших условиях. Тут, конечно, некрасиво повел себя Исаков, но у него хорошие отношения с отцом Серебрякова, поэтому нет проблем. Никита считает, что он игрок топ-уровня и должен играть в топ-команде, выигрывать трофеи. Дай бог, если так и будет.
— Где вы более жестокий — в жизни или в работе?
— Думаю, я жестокий везде, но в то же время справедливый. Все знают, что я нормальный человек, который может полностью войти в положение другого, постарается помочь, где сможет. Можно сказать, что я гибкий, четко понимаю, где есть вина человека, а где ее нет. Оцениваю ситуацию, прежде чем принять какое-то решение.
«Ротенберг говорил, что никаких сделок с участием Толчинского, потому что Сергей — игрок его команды»
— Какая самая выгодная сделка была у вас в КХЛ?
— Таких было много. Кэвин Даллмэн, Найджел Доус. Переходы в «Барыс» Максима Спиридонова и Константина Глазычева — это были очень хорошие сделки. Женя Артюхин приезжал и зарабатывал хорошие деньги, Владимир Ткачев подписывал очень хорошие контракты. Было очень много ребят, которым я помогал, тот же Женя Тимкин переходил у меня с 2 на 35 миллионов. Женя Кузнецов вернулся в Россию. Переход Сергея Толчинского в СКА — наверное, самая длинная сделка в КХЛ на хороших условиях.
За карьеру было очень много крупных дел, думаю, больше 50. Я один из немногих в лиге, кто умеет делать правильные двойные, тройные переходы, кто знает рынок и понимает, в какой команде должен играть тот или иной хоккеист.
— В этом сезоне вокруг Сергея Толчинского было много слухов по поводу его обмена.
— Его обменивать никуда не собирались. Роман Ротенберг — главный тренер, он управляет игрой. Знаете, есть тренеры, у которых свои любимчики. В прошлом году Толчинский сумел набрать больше 50 очков и доказал, что в этой команде он не лишнее звено.
Но игроки же тоже специфичные личности, они где-то могут ошибиться, неправильно что-то сделать. Где-то им сил не хватило, где-то недоработали момент. Но если главному тренеру неправильно преподносят информацию, она же оседает в голове, верно? После этого идут уже последствия. Я грешу на то, что кто-то из помощников некорректно повел себя по отношению к Сергею и после пошел вот это шлейф. Но я знаю, как к Толчинскому относится Роман Борисович,. Я ни разу не слышал от него насчет обмена. Наоборот, Ротенберг говорит, что никаких сделок с его участием не будет, потому что Сергей — игрок его команды.
— Вы лицензированный агент НХЛ. Как проходит процедура получения лицензии для работы на североамериканском рынке?
— Ты проходишь собеседование, представляешь гарантии, какие у тебя игроки. Ничего сложного. В Канаде собирается большая комиссия, которая задает тебе вопросы, чтобы понять, зачем тебе эта лицензия, для чего ты пришел на это рынок, понимаешь ли, с чем можешь столкнуться.
— В НХЛ у вас есть клиенты-иностранцы?
— Я работаю только с российскими игроками и не собираюсь работать с иностранцами в НХЛ вообще. Специально создал в Америке компанию, чтобы защитить русских игроков. Я четко знаю, есть ли шанс у игрока заиграть или, наоборот, вскоре он вернется в Россию. Моя задача — защитить своих ребят и в необходимой ситуации оставить их в России. Или же отвезти в НХЛ, если карьера там будет лучше развиваться. У меня есть свои люди в Америке, которые работают и собирают ежедневную информацию по игрокам.
«Если напишу книгу, она будет бестселлером. У меня тридцатилетний опыт, который мало у кого есть»
— Агент Дэн Мильштейн написал три книги, так скажем, автобиографии. Вы бы не хотели написать про себя книгу?
— Я очень много даю интервью для того, чтобы все поняли, что я думаю и чтобы это приводило к каким-то изменениям. Многое пытаюсь донести до родителей, их детей, до всех в целом. Я же не говорю хоккеистам: «Ребята, идите ко мне, я топовый, номер один. Вы все должны работать со мной». Никогда такого не говорил. Я не могу всех окучить, брать пятьсот игроков, рассказывать им сказки, давать деньги родителям, привозить им форму, а потом забывать про их существование. Я должен быть ответственным, потому что живу в России. Я русский и не могу поступить с ребятами иначе. Мне не плевать на то, что происходит в хоккее, и поэтому я не могу себе позволить так работать.
Я могу много чего рассказать в книге, просветить, но думаю, что еще не время. Если напишу, она будет бестселлером на все 100%, потому что у меня тридцатилетний опыт, который мало у кого есть. Я не хвалю себя. Просто были ситуации, которые я преодолевал, видел, как работают клубы. И сейчас не вижу, кто мог бы со мной конкурировать.
— Вам льстит тот факт, что вас называют королем хоккейного бизнеса в России?
— Нет, потому что это правда. Мне не может это льстить. Я пытаюсь это поддерживать каждый день своей работой. Когда я почувствую, что кто-то мне льстит, подниму нос выше, чем моя макушка — и это сразу будет откат.
Я часто слышу, что многие родители боятся со мной говорить, потому что я жесткий. Но я такой не потому, что считаю себя выше кого-то. Кем бы ни был человек — официантом, уборщиком, руководителем — я со всеми здороваюсь за руку или еще как-то. Разницы между людьми нет. Для меня каждый человек имеет перспективу. Без человека, который наводит порядок, убирается, мы будем ходить в грязи. Это люди, которые завтра уже могут стать руководителями. Сегодняшний линейный судья может стать руководителем хоккейного департамента, а хоккеист, которому 16-18 лет, может в будущем начать руководить КХЛ.
— Топ-3 качеств, которыми должен обладать хоккейный агент, чтобы, так скажем, не потерять лицо?
— Он должен быть порядочным, честным, надежным. Надо обязательно любить свою работу и ставить свои отношения к делу, к игрокам выше, чем ко многим прелестям этой жизни. Всегда надо чем-то жертвовать ради того, чтобы быть полезным другим людям. Я понимаю, что несу ответственность, отвечаю за судьбу не только этого парня, но и его родителей, которые вложили в него время, а также его жены, детей, которые у него появятся позже.
Я затрагивал тему президента России, но не каждый сможет нести на своих плечах такую ношу, как у него, быть ответственным за такое количество людей, за целую страну. Не каждый сможет принять, что у него рабочий день начинается в шесть утра и заканчивается в четыре часа ночи. Не каждый сможет спать по три часа.
Все говорят, что агенты — это вредители. Но это говорят сами вредители, которые в обход системы хотят получить давление на игроков. Пока я здесь, не дам никому творить судьбы хоккеистов в одиночку, буду противодействовать этому народу как только могу. Губернатор Самарской области [Вячеслав] Федорищев говорит, что с такими вещами надо бороться — и он прав на все 100%. Если есть доказательства, он должен их предъявить, и с людьми, которые нарушают этику, правила работы, бизнеса, надо что-то делать.
— Вы затронули тему губернатора Самарской области Вячеслава Федорищева. Понятно, что пока все крутится около футбола, но у «Лады» появляются проблемы.
— Такой скандал, как в футболе, у нас практически невозможен. Агенты не переходят грань. В футболе совсем другой бизнес. Федорищев — амбициозный человек, который не хочет, чтобы в дела Самарской области кто-то влезал, мешал, воровал деньги у игроков или у кого-то еще. Со своей стороны он прав и если губернатор это видит, то должен с этим бороться, поэтому честно высказывает свою позицию. Я его уважаю, даже несмотря на то, что мы не знакомы.
Владимир Владимирович Путин же озвучил, что надо бороться с агентами. Но это не агенты, а те самые жучки, которые берут деньги у родителей, увозят детей за границу во всякие непонятные места, а после бросают. Надо бороться с теми, кто берет взятки в детских школах. Это настоящий криминал и с ним надо что-то делать. Спорт надо делать чище, поэтому я полностью поддерживаю губернатора Самарской области. Считаю, что он должен довести дело до конца. Но допускаю, что он вполне может не полностью владеть ситуацией. Сейчас, когда будет известен весь расклад, он узнает всю реальность, ведь на другой стороне находятся известные агенты, которые знают свой бизнес. Не думаю, что они бы пошли на какие-то серьезные нарушения. Время покажет.
— Как проходит обычный день лучшего хоккейного агента в России?
— Рабочий день подходит к концу где-то в районе семи утра, когда заканчиваются игры в НХЛ. Если играют мои ребята, то это значит, что я смотрю их игры до конца. Редко бывает, что я могу уснуть в четыре часа ночи из-за отсутствия сил. В 9-10 часов утра у меня уже начинаются звонки, в 10:00 я выезжаю на тренировку. Такой рабочий день. Если вдруг так случилось, что игр моих ребят ночью и тренировки с утра нет, то могу выспаться, но звонки с утра все равно начинаются.
— За тридцать лет у вас не было такого, что вы пожалели о том, что вошли в этот бизнес? Было желание закончить с ним?
— Нет, никогда такого не было. Я всегда говорю, что люблю свою работу и занимался бы ею бесплатно. Каждый день я получаю удовольствие от того, что делаю. Мне нравится, что на мне висит такая ответственность, нравится общаться с моими хоккеистами, помощниками, скаутами. У меня нет усталости. После сборов в сентябре я еду отдыхать дней десять, заодно улаживаю всякие дела. Отрывками мне обязательно нужно отдыхать. Дней пять раз в два-три месяца. Иначе будет тяжело. Полноценного же отдыха у меня никогда не было.
«Когда пойму, что уже ничем не могу помочь и необходимость во мне пропала — пойду на заслуженный отдых»
— Как возникла идея создания хоккейного комплекса «Арктика»?
— Это комплекс моих близких друзей, которым я помогал при его создании. Вы сами видели, какой он шикарный. Каждый год мы проводим там тренировочный лагерь на протяжении 15-20 лет. Я единственный, кто проводит его на регулярной основе. «Арктика» — это первый шаг, маленький кирпич, фундамент в большой программе, которую мы наметили. Скоро будет единственный в России проект, который поможет в развитии детского хоккея и многого другого.
— Можно ли сказать, что вы, ваши помощники, ваши игроки — это одна большая дружная семья?
— Да, конечно.
— Как вам удалось создать семейную атмосферу?
— Ребята должны меня уважать, но это не значит, что они обязаны называть меня по имени и отчеству. Если хоккеист обратился ко мне на «ты», а не на «вы», это не означает, что он меня не уважает. Он должен понимать, что я значу в его жизни, для чего работаю. Своим времяпровождением с хоккеистами на льду показываю, что я рядом с ними, так же одеваюсь, выхожу на площадку и ничем от них не отличаюсь. Но помимо этого, я делаю свою работу именно для них, и это они должны понимать. В любой ситуации в их жизни я могу оказаться рядом, помочь в трудную минуту, решить семейные проблемы или еще что-либо, а не только быть на телефоне. Многие из ребят по возрасту мне как сыновья, кто-то как братья. Наверное, вся эта атмосфера возникла благодаря тому, как я выстроил свою работу. Создать такую атмосферу в моменте невозможно.
Я дружу с представителями ярославского «Локомотива» уже много лет, с Юрием Яковлевым (президент «Локомотива»), Юрием Лукиным (генеральный директор «Локомотива»). Даже несмотря на то, что мы находимся по разные стороны баррикад. Они часто вспоминают, как я на переговоры приезжал в красных кроссовках, рваных штанах. Никто себе такого не мог позволить, ведь агент должен приезжать на переговоры в костюме, а я приехал именно в том образе, потому что я такой в жизни, я простой человек. Мне не надо наряжаться, чтобы показаться какой-то важной персоной. Я приехал вести диалог за того парня. Таким образом я пытаюсь показать, что не хочу выделяться перед кем-то. Езжу на хорошей машине не потому, что хочу показать всем, что могу купить себе «Роллс-Ройс», а потому что мне комфортно ездить на ней, мне она нравится, я удобно себя в ней чувствую. Я шопоголик, у меня очень много одежды. Люблю хорошую одежду, но покупаю ее в первую очередь, потому что мне это нравится.
— Вы никогда не отказываете в интервью и комментариях по вашим клиентам. Нужна ли в агентском бизнесе такая открытость?
— Она нужна людям, но не нужна руководителям клубов, потому что я лишнее звено в их цепи. Я как белая ворона, альбинос, альбатрос, называйте как хотите.
Есть люди, которые правильно воспринимают мои слова, а есть диванные критики, которые говорят: «Шуми Бабаев хочет развалить хоккей. Шуми Бабаев только за деньги, ему плевать на все». Это классика. Но они ругают не только меня, но и хоккеистов, руководство клубов. Это те самые люди, которые будут умирать и их губы все равно будут шевелиться. Это типичные негативщики, которым надо кого-то обосрать, унизить, показать свою значимость через негатив. Просто ущербные люди, которые в своей жизни ничего не сделали. Они не знают, какого это работать, не спать по 27 часов. Плохо, когда руководители клубов читают таких людей и после делают какие-то выводы. Они лучше бы меня почитали или того же Мильштейна, у которого из двадцати слов одно точно правдивое проскочит. Я считаю, что все делаю правильно, но если человек не умеет разговаривать — пусть молчит. Если он что-то боится сказать — пусть молчит. Если не может ответить на какой-то вопрос — тоже пусть молчит. Если ты начинаешь говорить, то говори до конца, говори жестко, но правдиво, чтобы показать, кто ты есть. Меня боятся — значит, ненавидят. Ненавидят — значит, боятся.
Любое мое интервью или видео собирает очень много просмотров, а это значит, что люди готовы слушать. Я знаю, что многие профессионалы, руководители клубов читают, слушают мои интервью, поэтому я буду продолжать до того момента, пока не увижу, что интерес ко мне пропал. Когда он пропадет, я пойму, что в этой жизни делаю что-то не то, и закончу с агентской деятельность. Когда пойму, что уже ничем не могу помочь, что от меня ничего не зависит, телефон не разрывается и необходимость в Шуми Бабаеве пропала — я пойду на заслуженный отдых.
Прямые трансляции матчей FONBET Чемпионата КХЛ смотрите на «Матч ТВ» и каналах холдинга, а также сайтах matchtv.ru и sportbox.ru.
